БОГАТЫРЬ ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ

Богатырь Добрыня Никитич

 

ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ, БОЯРСКИЙ СЫН

После боярина рязанского осталось немалое имение с полями и лесами, со многими дворовыми постройками и с челядью. Осталась вдовой молода жена, остался сиротой малый Добрынюшка. Как исполнилось ему шесть годков, на седьмом году занялись его обучением. Негоже Никитичу, сыну боярскому, неучем ходить. Собрали учителей. Выучили грамоте и счету, выучили языкам, коим сам к тому времени не выучился, греческому да немецкому. Многое познал младой Добрыня по книгам, многое услышал из уст мудрых наставников, кое-что и сам приметил, ибо был сметлив. Но к тринадцати годам учение ему наскучило, потянуло Добрыню со двора. Видно, знанием наполнился, простору искал. И стал молодой богатырь Добрыня по улице похаживать, стал шутки пошучивать...
Горожане побаивались его, между собой усмехались: "Кого за руку возьмет, гляди, вот-вот оторвет, а кого в плечо дружески толкнет, гляди, как бы голова не упала! Силы не знает своей!.." Правильно говорили, правильно друг другу жаловались горожане: силы Добрыне да ловкости да кое-какого умения было не занимать. Одной рукой он угол избы играючись приподнимал чтобы камень подложить; подковы гнул о том и говорить не стоит, на Руси не диво; коня бегущего за копыто хватал, останавливал, было не раз, да люди и к этому привыкли. С булатной палицей в поле забавлялся: то громадную каменюгу в землю вгонит, то скалу в песок раскрошит, а то ударит себе под ноги, к землице ухом припадет и слушает, как гул разбегается от него до морей Варяжского и Турецкого. Бывало крикнет клич и сидит слушает; полдня пройдет, пока эхом клич не отзовется это голос Добрыни от гор Гиперборейских обратно приходил или от Араратской горы, той самой, к которой в легендарные времена причалил Ноев ковчег.
Подружился юный богатырь с луком тугим, разрывчатым, с тетивой вощеной, со стрелами калеными. Лучшие русские мастера лук ему вырезали-клеили, крепчайшими жилами стягивали, из других жил тетиву сплетали, лучшие кузнецы наконечники стрел ковали. Иной раз накинет Добрыня тетиву, тронет ее легонько и она до вечера поет. Со стрелами развлекался. Попасть в цель в птицу там или в зверя или в рыбу в реке всякий мальчишка может, он от того и кормится. А Добрыня вот что умел: возьмет двенадцать стрел и одну за другой их, не глядя в небо выпускает, потом скажет: "Эх, разлетелись соколы! Возвращайтесь обратно!" и в сторонку отойдет, а стрелы-соколы, как будто только и ждали этого зова, тут же одна за другой и вонзятся в то место, где только что Добрыня стоял. Весьма удивлял он этим уменьем по праздникам горожан.
Молодого богатыря Добрыню Никитича многие любили за доброе сердце, за открытость; за умение стрелковое, за недюжинную силушку уважали; повсюду Добрыню привечали. Но кое-кто и недолюбливал может, те, кому он руку сильнехонько пожал, или те, кого по плечу "легонько" хлопнул.
Какие-то люди однажды пожаловались князю: "Есть-де в городе твоем стольном добрый молодец, что по имени Добрыня, сын Никитич, как по улице идет, плечами дома задевает, а как в толпе идет, людские косточки трещат. Негде молоденькому Добрыне силушку применить. Как бы чего не натворил!.."
Хотели Добрыне навредить злопамятные люди, а вышло у них наоборот. Выслушав эти осторожные речи, улыбнулся Владимир-князь, вспомнил про чадо малое верного боярина Никиты Романовича. Позвал Добрыню к себе, смерил его стать богатырскую и остался доволен хороший витязь подрос. Назначил Владимир молодого богатыря при своем дворе ключником, что по тем временам должность немалая.
Так пришли перемены: был до сих пор Добрыня сам по себе – куда душу влекло, шел, что на сердце было, говорил, что почитал во благо себе, делал, а теперь начал службу княжескую служить, и за всяким его словом, за всяким делом люди видели промысел княжеский. Тут уж трижды подумаешь, прежде чем сказать, семь раз посчитаешь, прежде чем делать.
Три года служил, всеми дверями, всеми замками, всеми амбарами и палатами, горенками и светелками, кухнями, залами, гридницами, сундуками, ларями и ларчиками заведовал. А особо за конюшней досматривать любил. Крепенький конек ему там приглянулся. Три года Добрыня его холил-нежил, выгуливал, три года лучшим овсом подкармливал. И конек тот подрос в стойле стало тесно ему. Копытом стукнет, оттого конюшня дрожит. А Добрыню почитал за хозяина. Услышит вдалеке бряцанье ключей золотых и серебряных, радостно ушами прядет, на месте пританцовывает. Заржет громко богатырский конь оттого замки булатные с дверей-ворот срываются, оттого скобы чугунные расшатываются, оттого гвоздики и клепки из косяков и петель выскакивают. Вот новая ключнику забота.