Вроде ночь была, до утра далеко, а вдруг посветлело. У седого летописца в келейке догорела свеча, а он того будто и не заметил – при свете волшебном писал и писал; гусиное перышко тихо скрипело. О чем писал? А вот о чем прозорливый писал: «То на небе не светлый месяц появился, а родился в русской земле новый богатырь. И возрадовалась тому святая русская земля...»
Да, так и было. Когда ребеночек родился, в соседней избе девушки смеялись, присказками сыпали, а потом вдруг замолчали, не могли припомнить новой присказки; тихо стало; а одна красавица и говорит: «Вот вам, сударушки, примета: коли все мы замолчали враз, где-то поблизости хороший человек родился. Придет время, человек этот рад будет нам, девушкам-недурнушкам, угодить». Говорила – как в воду глядела...
Сходились к младенцу попы с дьяконами, святцы доставали и нарекли новорожденному имя Алеша Попов Алеша Попов, по батюшке Федорович.
Быстро наш Алеша рос-подрастал. Ровесники его еще спеленаты лежали, а он уже ножками вовсю двигал. Иные еще за колыбельку держались, а Алеша уж скоренько ходил. Когда ровесники ходить начали, Алеша, как сокол, летал. Они плакали еще, тонкими голосками пищали, а Алеша басом говорил, словно в трубу трубил:
Не вей ты меня, матушка, пеленами, не позорь. Спрячь в сундук пелена камчатные. Не вей ты меня и шелковыми поясками, не ряди в рубашечки. А вей ты меня, матушка, крепкой кольчугою, одари кольчугой железною!
Ну что с ним поделаешь! Родился богатырь!..
Отец его священник головою качал:
В нашем славном городе Ростове у всякого попа сын попович и по слову, и по уму, и по духу. Мой же Алеша только по имени Попович. Не задался по духовенству, а задался по воинству. Что за блажь! И как с ним теперь быть?
Другие священники советовали:
Надо кольчужку отобрать, в землю закопать. А Алешу в темный угол коленками на горох поставить. По субботам надо розгами сечь. Чем больше любишь, тем больше секи! Помнишь же, о чем сказано в Библии: "Мудрый сын слушает наставление отца, а буйный не слушает обличения".
Отобрал однажды отец кольчужку у Алеши, в землю закопал. А Алешу в угол на горох поставил. Долго наставления читал. Все наставления Алеша выслушал, а когда отец ублаготворенный ушел, Алеша с колен поднялся и весь темный угол в чулане развалил. Три дня потом где-то гулял, три дня его искали. На четвертый день вернулся Алеша в своей кольчужке. Больше его не наказывали, долгих наставлений не читали.
Что с ним поделаешь! Воином родился...
Советовали отцу другие священники:
Бог с ней с кольчугой, коли приросла. Ты к духовенству его привлеки красотою церкви, утварью роскошной, ученой книжностью, чтобы увидел твой Алеша: "Вера свет, неверие и на солнце тьма!"
Согласился отец с этими словами. Сына за руку взял, привел в храм. Показал Алеше роскошное убранство, иконы в окладах золотых, настенные росписи; на колокольню сына поднял, дал потрогать колокола медные, дал позвонить в колокола. Потом в монастырь привел Алешу, показал служителей ученой книжности, книги древние, рукописи ценные перед ним разложил. Указывал батюшка на буквицы рисованные, витиеватые инициалы; руками дрожащими переворачивал ветхие страницы; притчи и легенды рассказывал: про суд Соломона, про Содом и Гоморру, про Юдифь. Потом о другом говорил, иные листал страницы: очи восторженные к небу возводя, поучал сына "откуда пошла есть Русская земля". Книги латинские показывал и греческие. С иноками премудрыми знакомил: с одним по-гречески говорил, с другим по-сербски, с третьим по-болгарски. Премного учен был Алешин отец.
Однако напрасны были старания его.
Не привлекло Алешу роскошное убранство храма. Перед иконами поклонился, на оклады золотые и не взглянул; на настенные росписи внимания не обратил. На колокольне привольно вздохнул, радостным взором оглядел окрестности: лес высокий, возделанные поля. Душа в поход запросилась. В колокола ударил Алеша, но услышал в звоне их шум битвы... В монастыре заскучал; тоску на Алешу нагоняла ученая книжность; в книгах древних, в рукописях ценных видел Алеша бумажный хлам. Буквицы рисованные, витиеватые инициалы напоминали ему цапель на болотах или жаворонков в небесах в поход тянуло, но никак не хотелось слепнуть над ветхими страницами. Притчи и легенды выслушал внимательно, но ни о чем не спросил. Может, и не слушал? О чем-то своем думал? "Откуда пошла есть Русская земля", оказалось, уж знал. К книгам латинским и греческим остался равнодушен, языков не понимал. Ученость батюшки его не впечатлила. А в иноках премудрых увидел только немощных старцев плешивых, с бородками козлиными, с трясущимися руками. Вот если б ему богатыря показали, палицей сотрясающего скалу...
Советовала отцу матушка:
Не мучься! Ты махни на сына рукой! И его не мучай! Видишь, не задался он по духовенству. Вяз в березу не переделаешь!.. Будешь упорствовать с корнями вырвешь. Разве это лучше будет?
Согласился батюшка, махнул на Алешу рукой и предоставил ему полную свободу.
Ох, и жизнь началась у Алеши!
Он кольчужку днями не снимал, сабелькой потешной всем репьям-чертополохам главы посшибал. Сделал лук себе, пропадал на охоте. В непролазных чашах стрелял косулю, в полях лису, в оврагах волка. На тихих речках подстреливал рыбу... С бродягами дружбу водил, о дальних землях, о других городах выспрашивал. Дружил и с пастухами. Силушку свою на бычках показывал: ухватит бычка за рога и на землю повалит.
Любил лошадей Алеша. Однако своего коня у него не было. У батюшки был конь: хороший, гладкий, холеный лучшим овсом его кормили да пшеницей белояровой. Глядел, глядел на этого коня Алеша да как-то решил прокатиться; вывел его с конюшни, взнуздал, оседлал... Едва в седло взобрался и плеточкой по крупу стегнул, заржал кань и бездыханный пал.
Жаль, конечно, было Алеше этого коня, но ведь мертвого не поднимешь. Вздохнул Алеша:
Этот конь не для меня!
Видно, вырос Алеша, потяжелел. Стал богатырем. И конь ему нужен был особый. Но не находилось особого коня. И долго Алеша ходил пешком, хотя все его сверстники уж обзавелись своими лошадьми. Мимо Алеши верхом ездили, сверху на него с улыбкой поглядывали.
Однажды очень затосковал Алеша. Невмоготу ему стало дома сидеть. Красив, конечно, город Ростов, но хотелось Алеше и другие города посмотреть, заодно и себя показать, силушку свою продемонстрировать не все ж ему бычков по траве валять. Пора уж совершать подвиги!
Да вот беда! Все еще коня не было у Алеши.
И решил он путешествовать пешком. Собрал в котомку сухарей, насыпал в тряпицу соли; образок не забыл, ибо был он человек православный. Честь по чести попрощался с родителями и пошел куда глаза глядят.
Матушка платочком махала, плакала:
Увидим ли еще нашего Алешу?
Отец-священник слезу утирал:
Увидим ли, не знаю. А уж услышать так точно услышим! Вырос сын богатырем на пеньке сидеть не будет. А что он совершит, то до нас молва донесет. Совершит доброе первыми узнаем; совершит худое узнаем последними...
Долго шел Алеша Попович. Солнышко по левую руку всходило, а по правую заходило. Верст Алеша не считал, не скучал дорогою. Все ему было интересно. Глазами, широко раскрытыми, смотрел на мир. Людей встречных не боялся, попутчиков не чурался. Для каждого доброе слово находил. И словоохотлив был, в речах не последний, и не дурак, хотя книжную ученость любовью не жаловал. Когда старики говорили, Алеша молчал, когда спрашивали старики, умно отвечал Алеша. Уважали его.
На красных девиц Алеша заглядывался. Во всем богатырь удался: и ростом, и силой, и умом. Только на любовь был слаб, на девушек падок... А может, как раз и на любовь силен!
Во всякой девице умел Алеша увидеть красавицу и всякой мог приятное слово сказать. Наверное, поэтому и сам был тем девицам приятен. Обращали они внимание на Алешу, речи его приветливые с удовольствием выслушивали. И готовы были идти за Алешей хоть на край света. Но не мог он взять с собой этих милых красавиц. Нужно было Алеше ратные подвиги совершать, богатырем он родился.
Висли девушки на плечах его, птичками щебетали, расчесывали желтые Алешины кудри, в щеки розовые, в губы красные его целовали; просились:
Возьми с собой, Алеша!
Отвечал им добрый молодец:
Подождите немного, милые девушки! Подвиги ратные совершу, землю русскую прославлю, тогда и к вам вернусь. Не заметите, как время пройдет.
Вздыхали, кручинились девушки:
Что для молодца миг желанный миг битвы, то для девицы век вековечный. Придешь ты к нам, победами овеянный, придешь, прославленный подвигами, а мы уж старухи с внуками на коленочках. Вот как устроен мир, Алеша: богатырь всю жизнь в молодцах ходит, а девица быстро отцветает. До пятнадцати лет она молодка, до двадцати молодица, а после тридцати старуха, на нее никто не смотрит.
Не забуду про вас, красные девицы! обещал богатырь.
И дальше шел. С другими старцами вел беседы; другие девицы ему желтые кудри расчесывали. Не спешил, не скучал вся жизнь впереди; не считал версты впереди вся дорога.
Однажды застала Алешу ночь в лесу. Расположился он под старым дубом ночевать. Котомку под голову подложил, плащом накрылся. Лежит себе, сухарики жует, на завтра путь намечает. Дуб листвой шелестит, Алешу убаюкивает.
Почти уж заснул Алеша Попович, как вдруг ворон прилетел, сел на ветку и закаркал.
Открыл глаза Алеша, сказал недовольно:
Что ты каркаешь, ворон! Если хочешь, чтоб понял тебя, говори речью человеческой...
Просто так, сквозь дрему сказал это Алеша, на другой бок повернулся. И очень он удивился, когда услышал в ответ человеческую речь. Вещал ему ворон:
Как захочешь, Алеша Попович, делом заняться, настоящим воином стать да показать свою удаль, ты вдоль кряжа иди. Набредешь на березу. Под березой увидишь мох. Разбросай тот мох дверь найдешь потайную. Знай, за дверью этой дожидается тебя конь. Какой бы он ни был, не удивляйся твой это конь!
Все это сказал ворон и улетел. А Алеша, этим странным происшествием изумленный, долго еще себя спрашивал: приснился ли ему говорящий ворон или наяву был. Прямо сейчас отправился бы вдоль кряжа Алеша, но темно было. Опасался проглядеть в ночи березу.
Едва дождался утра Алеша Попович. Только развиднелась, он уж на ногах был. Шел вдоль кряжа, через камни-валуны переступал, через заросли колючие продирался, перепрыгивал ручьи. В такую глухомань забрел, что даже взяло его сомнение: правду ли ему говорил ворон. Да был ли он на самом деле!.. Но уж шел, не поворачивать же обратно, не сделавши дела.
И увидел наконец березу на обрыве. Невзрачная такая береза, кривоватая. Обрыв мохом зарос. Торопливо разбросал Алеша мох, открылась взору его дверь чугунная с большим железным кольцом. Потянул Алеша за кольцо, дверь со скрипом распахнулась. За ней пещера. А в пещере конь стоит.
Обрадовался Алеша Попович: не обманул ворон. Вывел этого коня на волю, а тот, оказывается, чуть живой. Такой худой кожа да кости. Долго, видно, стоял в пещере, и никто его не кормил.
Но ничего! сказал Алеша. Были бы кости, а мясо нарастет.
И пустил он коня попастись на лугу, пустил нагулять силушки. Себе в пещере устроил Алеша ложе из еловых веток и травы. Питался сухарями, которых имел некоторый запас, а также ягодами, грибами, корешками съедобными. Бил в лесу живность, стрелял птиц; запекал на костре, диким луком сдабривал.
Три недели прожил отшельником Алеша. Конь отъелся, совсем стал другой. Голову теперь держал гордо, копытом стучал грозно. На травах сочных, на росах целебных раздобрел, могучие телеса нагулял. Не конь стал загляденье, сказка! Богатырю Алеше под стать!.. И бегали они вдвоем по высоким травам: не то чтобы конь и человек, а то чтобы два товарища. На кряж поднимались, оглядывали дальние дали, к ручью лесному приходили водицы испить; друг за другом, играючись, по холмам гонялись.
На четвертую неделю попробовал Алеша на своего коня сесть. И выдержал его конь, заржал весело; резво побежал...
Ах, удружил ворон! Хорошего коня подарил.
Входил Алеша в лес пешим, а выезжал на коне богатырском. Во весь опор по дороге скакал сотрясалась дорога, дрожали кусты. От бега коня богатырского гудела степь. Прятались в норы сурки, уползали под камни змеи.
Бежал конь, руку Алешину чувствовал, руке богатырской послушен был. И погонять не надо было, а надо было сдерживать. Без узды справлялся Алеша, коню на ухо веления шептал, а тот умней не найдешь животного все веления исполнял. Бывало видел Алеша реку впереди, думал брод искать, а река уж за спиной оставалась перепрыгивал ее конь. Так же и с камнями, и с крутыми холмами. Забыл Алеша со своим чудным конем что такое объезжать холмы и камни.
Коню Алешиному везде была открытая дорога: как в поле так и в лесу дремучем, и в высоких горах.

В то лето напали на землю русскую, на княжество киевское Бутеяновы орды. Тысячи всадников рыскали по полям, ловили в деревнях людей, из городков их уводили; сбивали в толпы и гнали в свое королевство на невольничьи рынки. Без числа разорили городков и деревень, без счету сожгли. Черный дым стоял над Русью. Обезлюдела земля. Неубранные хлеба осыпались. А где-то горели. Одичавшие собаки сбивались в стаи, прятались по кустам. Одичавшие лошади ходили табунками.
Князь Владимир посылал против орд отряды всадников. Но проходило время, а отряды не возвращались. Гибли в сражениях киевляне, не могли одолеть витязей Бутеяновых. Все ближе подходили к Киеву орды-полчища, все меньше отважных всадников оставалось у Владимира.
Тогда призвал к себе князь самых сильных русских богатырей: старого казака Илью Муромца и крестового побратима его Добрыню Никитича. Сказал Владимир:
Вновь на землях наших хозяйничает подлый Бутеян, вновь усеяны поля русскими косточками. Войско за войском посылаю будто в пропасть сталкиваю, будто витязями своими доблестными устилаю дно морское. Нет победы! Нет даже ответа!.. Раненый гонец не явится из степи, не прилетит голубь с весточкой. Последняя на вас надежда, славные богатыри. Не одолеете Бутеяна Киеву не стоять!
Что тут еще говорить? Кивнули богатыри. В доспехи испытанные облачились, палицы к запястьям привязали, выехали в Дикое Поле. Поглядели, откуда сильнее всего дым валит, туда и направились...
Витязям Бутеяновым на беду проезжал по степи златокудрый богатырь Алешенька Попович. Грудь широкая едва рубахой покрыта не сходится рубаха на груди. Ни шлема у Алеши, ни щита, ни оружия! А и седла с стременами и тех нет. Хоть была бы узда! Без узды конь понятлив скачет, ноздрями вздрагивает, чует дым. На дым и молодца несет. Учен конь!
Скачет Алеша, озирается, недруга в поле выискивает. Вот увидал: из-за холма выскочила сотня и навстречу ему несется. Слева увидел другую сотню визгом всадники визжат, добычу предвкушают... А справа целая тысяча прет: копья склонили, бунчуки распустили, плетями коней нахлестывают лавиной идут... Кажется, горы сметут, попадись только! Орда! Саранча! Бедствие!..
Коня богатырского не сдерживал Алеша. Копытами вперед ударяя, конь напролом прошел через первую сотню. Алеша наш только от копий отмахивался да от сабелек отдувался. Другую сотню конь кругом закружил: вокруг пробежался, воронкой сотню закрутил. Всадники из седел и повываливались. Выхватил у кого-то Алеша копье, да хрустнуло древко в богатырских пальцах, надвое переломилось.
Нет, это не оружие для Алеши! воскликнул богатырь. Это тростиночка болотная.
Выхватил сабельку у Бутеянова витязя. Но и сабелька рассыпалась в руках богатырских.
И это не оружие для Алеши Поповича! Не сабелька, а сосулька.
Отобрал у какого-то воина палицу богатырь смялась, погнулась булатная палица.
И это оружием не назовешь. Комок глины!.. Эх, придется безоружным драться!
Тогда выдернул Алеша Попович дородного витязя из седла, за ноги его покрепче ухватил да начал им над головой своей размахивать размахивать, всадников вражеских с лошадей сшибать. Покатились по земле разбитые головушки, покрыли степь недругов тела.
Тут и тысяча всадников на Алешу налетела. Даже не дрогнул конь богатырский. Алеша сидел на нем, как на скале. Направо-налево витязем дородным помахивал, орды Бутеяновы крушил. Вспоминал зеленые лета, когда с сабелькой потешной сорнякам сбивал верхушки.
Эх, батюшка мой! кричал Алеша. Что мне храмов благолепие! Что мне золото икон!.. Мне бы дела горячего, вот такого!.. здесь он так ударил, что целая сотня повалилась: Бутеяновы витязи стонали от боли и плакали; лошади их, лежа на спине, беспомощно дрыгали ногами; а Алеша только разошелся: Что мне, батюшка, премудрость книг, пахнущих стариной! Что мне ученые речи старцев!.. Мне бы простора: чтобы и душе было где развернуться, а также плечам.
С виду весел был Алеша Попович, а бился грозно. Сотни воинов валил, мял; на десятки не разменивался. Падали воины, стенали. Лилась кровь. Без устали размахивал над собой Бутеяновым богатырем Алеша, радовался, что у этого богатыря каменная голова. У иных витязей головы трещали, как орехи.
Конь Алеши напролом шел, подминал под себя вражьи полчища, копытами в грудь богатырям целил, руки им кусал. Как пройдет по орде богатырский конь так за ним просека. А хвостом махнет на стороне и засека. Помощника знатного подарил ворон богатырю.
Бился, приговаривал Алеша:
Эх, добрый мой батюшка! Что мне звонницы и колокола! Что мне звоны малиновые! Самый милый сердцу звон звон сабель!.. Моя истина проста, батюшка: кому-то мило пенье на хорах, кому-то призывы в битвах. А мне, сыну нерадивому, так нет ничего милее стенаний недругов!..
И крушил, и ломал Алеша ряды вражеских витязей. А они надо честно сказать держались достойно! Никто не бежал с поля боя!.. Зубами скрипели, глазищами яростно вращали, на Алешу набрасывались. И замертво падали...
Все войско Бутеяново Алеша положил. Тихо стало в поле. Огляделся богатырь он один здесь и остался. Повсюду лежали побитые воины: и грудами, и по одиночке. И сабли сломанные валялись, и помятые щиты. На вздыбленных копьях слегка колыхались под ветром бунчуки...
Подобрал здесь Алеша себе покрепче кольчужку, поднял чей-то шлем. И щит выбрал самый тяжелый; палицу отыскал по руке богатырской.
И поехал по следам Бутеяновых орд.
Недолго ехал: три холма перевалил и увидел русских пленников. Сидели они в овраге, а три косматых пса Бутеяновых их сторожили. Свистнул Алеша молодецки от страха присели собаки, поджали хвосты. Тогда погромче свистнул Алеша и убежали косматые псы Бутеяновы в чистое поле. Бежали они, выли злобно и испуганно оглядывались.
Освободил всех пленников Алеша Попович, сказал им возвращаться в родные места. Велел им богатырь ничего не бояться, восстанавливать очаги. Обещал защиту:
Буду ездить по Дикому Полю, ваш покой охранять! Посмотрите на небо: вон горит звезда моя. Запомните эту звезду. Всякий раз, как увидите ее на небосклоне, знайте: в поле Алеша Попович. Но если не увидите ее, значит, голову сложил славный русский богатырь!..
Так сказал этим людям Алеша и поехал на запад, ибо не видал он еще стольного города Киева.

Несколько дней ехали на дым старый казак Илья Муромец и верный побратим его Добрыня Никитич. Вдруг увидели, что исчез дым. Услышали тихо стало в степи. Не плакали за холмами русские пленники, не стучали копыта вражеских коней.
Удивились богатыри, еще немного проехали. Илья Муромец думу думал, Добрыня Никитич тихонечко песню напевал.
Вдруг говорит старый казак:
Ты, Добрыня, верный друг, помоложе будешь и глаза у тебя посильнее. Посмотри-ка вперед! Не видишь ли чего?.. Я никак не разберу: дуб ли там столетний стоит или витязь нам навстречу едет?
Пригляделся Добрыня:
Витязь это едет, Илья Иванович! А лучше бы дуб стоял.
Почему так?
Пояснил Добрыня:
Бутеянов это богатырь! Я по шлему вижу, по кольчуге узнаю. Да и щит не наш, не русский... Ей-богу, лучше б дуб стоял или камень!
Здесь ты не прав, Добрыня! возразил Илья Муромец. Лучше нам сейчас с недругом сразиться, чем под дубом отдохнуть. Пора уже поразмять косточки!
Вызвался Добрыня Никитич:
Дозволь, старший побратим, мне первому с этим витязем сразиться. Дозволь слегка ему голову проломить!.. А коли что от витязя останется, то твое, можешь косточки поразмять.
Улыбнулся Илья Муромец:
Знаю тебя, хитреца! Сам позабавишься, а мне не дашь. Уж не раз так бывало. Но больше не проведешь!.. Давай-ка лучше жребий кинем. Подбросим пуговицу. Если упадет она ложбинкою вверх, то тебе, Добрыня, и сражаться с молодцом, тягать его за усы. А ежели пуговица ложбинкою вниз ляжет, то, значит, мне, старику, его буйную голову срубать.
Согласился Добрыня Никитич.
Высоко подбросил пуговицу Илья Муромец, но не поймал. Упала пуговица в траву, куда-то закатилась. Спешились богатыри, пуговицу искали, травинки отворачивали.
Тем временем подъехал к ним Алеша Попович. Удивился: два могучих воина землю ощупывают, огорченно качают головами.
Спросил Алеша:
Что вы делаете, славные русские богатыри?
Головы не поднимая, ответил Добрыня:
Мы, иноземец, тут жребий бросаем: кому из нас с тобой сразиться, кому из нас тебе хвост прищемить...
Засмеялся Алеша Попович:
Какой же я иноземец? Свой я, из Ростова! А посему и нечего со мной сражаться, и лишнее жребий бросать.
Посмотрели на Алешу внимательно русские богатыри. Сказал, с сомнением Илья Муромец:
Почему же на тебе, добрый молодец ростовский, кольчуга ордынская да шлем чужой да щит не русский? Так негоже обряжаться нашему богатырю!..
Понял тут Алеша, в чем дело, оглядел себя точно, вылитый витязь Бутеянов! Опять засмеялся:
Происхождение доспехов этих не трудно объяснить, если найдется у вас время послушать...
А вот и расскажи, пока мы пуговицу ищем! сказал Добрыня. Как жребий решится, так кончилось твое время.
Будь по-вашему, славные богатыри! соскочил Алеша с коня, на траву сел, повел рассказ: Ехал я, малый русский человек, попов сын, на малом своем конике в степь погулять. Никому зла не желал, никому не грозил! Воли, простора хотелось... Да вижу вдруг, войско на меня летит немаленькое: сабельками машут, обидные слова кричат. Одним словом: несправедливо!.. Тут и озлился я. Поднапрягся немного и все это войско чужеземное повалил, потом конем потоптал. В овраге пленников нашел, домой отпустил. Вот и вся недолга!.. А то, что доспехи на мне не русские так это мелочь. Билось бы под доспехами русское сердце!
Не поверили Алеше богатыри.
Илья Муромец сказал:
Очень уж ловок ты, добрый молодец, речи складывать. С уменьем таким не прихвастнуть грех.
Алеша Попович с улыбочкой натянутой Муромцу поклонился:
Спасибо, старый казак, на добром слове!..
А Добрыня Никитич предложил:
Поедем, Илья Иванович, посмотрим. Никуда ведь не ушло поле битвы!.. Все равно не нашли мы пуговицу. А ежели обманул этот ростовский, еще раз жребий бросим.
Так и поступили богатыри.
Полдня не прошло, приехали на поле битвы. Мертвые витязи Бутеяновы грудами лежали в траве. Над ними уже трудились вороны и волки: слетались, сбегались отовсюду. Сломанные сабельки валялись, копья, мечи, раздавленные шлемы...
Прищелкнул языком Илья Муромец:
И правда, молодец погулял!
Добрыня Никитич похвалил Алешу:
Видать и в Ростове рождаются богатыри!..
Здесь, на этом поле, кровью политом, сошли они с коней, обнялись, крестами поменялись и назвались верными побратимами. Сказали Алеше:
Не обижайся, друг, что неласково тебя в поле встретили. Много дерзких разъезжает по степи. Многие подвигов жаждут. Да не во славу православного креста...