Понятное дело, за тридцать лет истомилась у Ильи Муромца душа по простору. Сила неодолимая влекла богатыря в чистое поле. Потому, едва Бурушка окреп, испросил Илья Иванович у родителей благословения, и в дорогу собрался. Не решил еще, ехать куда, а надумал немного прогуляться.
Ликовала у Ильи Муромца душа. Каждому деревцу в лесу радовался, каждой былинкой в степи любовался, каждую дороженьку испытывал. К небесам голубым руки воздевал, смеялся; солнцу ласковому всякое утро кланялся; под летним дождиком вымокнуть почитал за благо. Творца за судьбу нелегкую, за испытания благодарил, старцев захожих – за волшебное исцеление. Вольно дышал, коня вскачь пускал... После тесной избы необозримым простором наслаждался.
На третий день далеко заехал Илья в чистое поле. На горку какую-то поднялся, смотрит: впереди еще повыше горка, а на ней шатер просторный белого полотна, рядом дуб раскидистый стоит.
Любопытно стало богатырю, чей же это шатер такой красивый. Направил Илья коня к той высокой горке.
Как подъехал к шатру, подивился: огромен был шатер – на горе раскинут и сам как гора; чуть не выше облаков верхушка его; а на самой верхушке – белый бунчук.
Крикнул Илья Муромец зычным голосом:
– Эй, выходи, богатырь! Покажись! Познакомимся! Может, подружимся, а может, побьемся, силушки друг у друга изведаем. Чему-то друг у друга научимся...
Но не отозвался никто. Ни звука из шатра не донеслось, не колыхнулся полотняный полог.
Тогда Илья Муромец внутрь вошел, огляделся. Не было хозяина в шатре. Ни стола, ни стула, ни ковров – ничего этого наш богатырь не увидел. Лишь кровать посередке стояла. Одна- ко диковинная это была кровать: длиною в десять саженей, а шириною – в шесть.
Почесал Илья Иванович бороду себе:
– Что за великан здесь живет? Дюжина таких, как я, на сей кровати поместится. Чудеса!
Поразмыслил немного богатырь, как ему быть теперь? Дальше ехать или дивного великана ждать? Очень хотелось на это чудо взглянуть – на хозяина огромной кровати. Да, может, долго придется его дожидаться? Как знать, где носит нелегкая неизвестного богатыря?
Думал-думал Илья Муромец, и решил, что не помешает ему для начала поспать. А утро, говорят, вечера мудренее.
Лег богатырь на огромную кровать и сразу заснул крепким сном. И спал он не много, не мало, а в самый раз – три дня и три ночи. Проснулся, голову приподнял – не вернулся еще хозяин шатра, тихо вокруг, только где-то высоко в горах орлы клекочут. Илья Муромец на другой бок повернулся и дальше спать. Ох, крепок сон богатырский.
Сколько бы спал еще Илья, никому не ведомо, но вдруг раздался с северной стороны шум какой-то. Сначала как бы загудело слегка, потом чуть заметно земля дрогнула. Мыши полевые в норах попрятались, птицы в небеса взмыли, и кружили встревоженно в вышине. Но вот всколыхнулась земля, как поверхность озера при сильном ветре. Горы зашатались, в иных местах с них камни посыпались, леса закачались, реки и ручьи из берегов вылились. Страх и только!..
Но спал, ничего не слышал Илья Муромец. Кровать великанская под ним качалась, богатыря укачивала.
Добрый Бурушка заволновался, копытами громко стучал, желая хозяина разбудить, но не тут-то было! С привязи рвался конь богатырский, однако крепка была узда.
Тогда возговорил Бурка голосом человеческим:
– Вставай, просыпайся, хозяин мой добрый! Не время спать, Илья Муромец, не время на мягких перинах нежиться!.. Лежишь себе, светлые сны смотришь, а над собой невзгодушки не знаешь.
Но, кажется, не слышал коня богатырь. Тогда погромче заговорил Бурушка:
– Торопись, поднимайся, Илья Иванович! Едет с северной стороны Святогор богатырь. Из всех богатырей сильнейший! Кабы не рассердился он, что шатер его занят; кабы не осерчал, что перина смята и потревожены шелковые подушки... Вставай, Илья, отпускай меня в чисто поле, а сам прячься поскорее на дубе вековом.
Пробудился тут Илья Муромец, отвечает:
– За досаду мне покажется от кого бы то ни было прятаться! Не из боязливых мы. А хоть и Святогор едет! Что из того!..
Не унимался конь, уговаривал:
– Ты выгляни, Илья Иванович, из шатра, тогда и сам все поймешь.
Поднялся богатырь с мягкого ложа, откинул полог и обомлел... Далеко-далеко Святогор был виден. Ехал на коне великан. Выше леса стоячего, но пониже облака ходячего. Борода седая водопадом на грудь спускается, латы стальные поблескивают тускло. Глаза строгие из-под нависших бровей глядят, будто огнем горят. Конь под великаном злой: зубами скрежещет, головой мотает, громко фыркает, из ноздрей черный дым валит...
Едет Святогор, на плече везет ларец хрустальный. Но это для великана он ларец, а для обычного человека – хрустальный дворец. Есть в том ларце и окошечки, золотом отделанные, изумрудами изукрашенные, есть и маковки чеканного серебра, есть и крылечко резное яхонтовое.
Засмотрелся Илья Муромец на дивного великана и на дворец необыкновенный, но Бурка копытом вовремя топнул. Вздрогнул Илья, отвязал коня, а сам на дуб взобрался – нечего было и думать со Святогором тягаться. В ветвях спрятался Муромец, из листвы тихонько выглядывал: что же дальше будет?
Остановился у шатра Святогор, дворец хрустальный бережно с плеча снял, на землю поставил. Ключом золотым дверцу отомкнул, по крылечку ногтем постучал:
– Выходи, жена!..
Голос у Святогора был как гром раскатистый. От голоса его дрожала на дубе листва, и позванивали на дворце мелодично серебряные маковки.
Вышла тут на крылечко красавица. Во все глаза смотрел на нее Илья Муромец. Он не видывал прежде красоты такой. Высока была жена Святогорова, величава; походка у нее плавная – будто ладья по волнам плывет; брови черные соболиные, очи ясные соколиные; сама стройна, как березонька, и платьице на ней белое, а волосы, как у колдуньи, – до земли.
Вынесла красавица шелковые скатерти, расстелила их на траве. На скатерти рушники положила, на рушники хлебы и яства сахарные, рядом ставила питьица медвяные. Звала Святогора к трапезе.
Как покушали они, увел великан жену в шатер. Долго они там смеялись-забавлялись, пока, наконец, Святогор не заснул. А как захрапел он на всю округу, так красавица из шатра и выскользнула – пошла по полю гулять. Видно, заскучала.
Гуляла-гуляла Святогорова красавица-жена да вдруг заметила Илью Муромца на дубу. Подошла поближе:
– Эй, слезай-ка, добрый молодец! Что ты делаешь здесь? Почему на дереве сидишь?
Усмехнулся Илья Муромец:
– Люблю я, красавица, по деревьям лазить. Далеко с них видно – как, пожалуй, из дворца твоего, когда покоится он на могучем плече Святогора.
Пригляделась к богатырю жена Святогорова. С первого взгляда понравился он ей. Улыбнулась красавица ласково, платьице белое одернула, локон на виске поправила. И говорит вдруг такие слава:
– Пока спит Святогор, пока дворец мой хрустальный от его храпа сотрясается, пойдем с тобой, молодец, подальше в поле и любовь сотворим. Признаюсь, давно о таком, как ты, я думала; и такой, как ты, мне снится чуть не каждую ночь. Не сомневайся, тебе со мной хорошо будет.
Покачал головой Илья Муромец:
– Нет, любезная, не пойду я с тобой. Не помогу тебе сотворить измену.
Ох, и разгневалась от этих слов красавица! Брови нежные соболиные стали вмиг крыльями коршуна. Топнула ножкой Святогорова жена:
– Уж ежели надумала я с кем любовь сотворить, то, поверь мне, сотворю. Не мытьем, так катаньем возьму! Ты думал, отказался – и все? Нет, дружок! Как миленький, спустишься и в поле со мной пойдешь, в траву-ковыль со мной рядом ляжешь. А буде не пойдешь, я сейчас же Святогора разбужу, и про тебя небылицу расскажу: будто ты насильно в грех меня ввел... Как ты думаешь, Святогор мне поверит?..
Помрачнел Илья Муромец. Видел, что не шутит красавица; понимал – что надумала она, то и сделает. И ему ее не уговорить, а со Святогором великаном никогда не сладить. Одним словом, попался!..
Делать нечего было. Слез богатырь с дуба, пошел в чистое поле со Святогоровой женой и сотворил то, что она от него ждала. И так красавице-блуднице понравилась Муромца любовь, что отпускать его от себя она не хотела. Велела она богатырю забраться к Святогору в карман и сидеть там тихо. Сама же мужа разбудила: пора было отправляться в дорогу.
Как проснулся Святогор, на жену свою любимую полюбовался, наговорил ей голосом раскатистым приятных слов, нежно в ларец хрустальный посадил и запер ключом золотым.
Сам взобрался в седло:
– Вези меня, конь, к Святым горам!
Пошел конь великанский, куда велено было. Первый день споро шел, во второй день начал спотыкаться, а на третий день и вовсе стал.
Ударил его Святогор плеткой:
– Ах, ты, волчья сыть, травяной мешок! Никогда такого не было, чтобы ты меня ослушался. Никогда ты прежде не уставал. Или стар стал?
Взмолился конь человеческим голосом:
– Да уж, славный Святогор, всегда тебя слушался и никогда не уставал. Но ведь прежде возил я богатыря и жену богатырскую; ныне же везу жену богатырскую и двоих богатырей. Оттого и иссякли мои силы.
Удивился Святогор:
– Не пойму, к чему ты клонишь. Откуда второму богатырю взяться? Я в седле сижу. Жена моя богатырская в хрустальном ларце. А больше и нет никого. Неправильный твой счет.
Помотал головой, тряхнул гривой конь великанский:
– Ты в карманах у себя поищи!.. Давно в карманы-то не заглядывал – сору всякого ветром надуло.
Сунул тут Святогор руку в карман, и обнаружил Илью Муромца. Посадил его перед собой на луку седла:
– А я-то думаю, отчего у меня карман топорщится? Гадаю целый день, что у меня там тяжеленькое лежит?
И начал Святогор Илью Муромца обо всем выспрашивать: кто он и откуда и каким образом попал в карман. Ничего не стал Илья Иванович придумывать, не стал изворачиваться, рассказал все, как есть. Не утаил и про то, как на дубе прятался, как красавица жена Святогорова его заметила и принудила любовь с ней в поле сотворить.
Горько было Святогору слушать про измену любимой жены. А честность Ильи Муромца он высоко оценил. Суд был скор Святогоров: снял великан ларец с плеча и ударил о камень. Вдребезги разбил! Здесь и конец пришел жене-изменщице. С Ильей же Муромцем Святогор крестами нательными обменялся – побратался. Назвал Илью младшим братом, себя – братом старшим.
Потом и говорит великан-богатырь:
– Недалеко уж здесь Святые горы, родина моя. Поехали, братец, ко мне в гости! Отдохнем денек-другой. С батюшкой тебя познакомлю. Давно уж хотел мой батюшка руку пожать какому-нибудь богатырю русскому.
Конечно же, согласился Илья Муромец. Интересно ему было хоть одним глазком взглянуть на батюшку сего великана-богатыря. Коли Святогор так огромен, каков же есть его батюшка?
Скоро показались вдали Святые горы. Поехали богатыри через них дорогой прямоезжей. Все выше и выше забирались. Когда же поднялись над облаками, увидел Илья Муромец каменный дворец на скале. Через пропасть был мост подвесной перекинут; удерживался тот мост на двух цепях железных. Примечательные это были цепи: в каждое звено Илья Муромец на своем Бурке мог проехать.
В трех верстах от моста остановился Святогор:
– Хочу предупредить тебя, младший братец! Отец мой слеп совсем да глуховат малость. Кроме меня, никого не слышит. Поэтому даже не пробуй с моим стариком разговаривать. Захочет он руку тебе пожать. Тут ты будь настороже: руки ему не подавай – раздавит, и не заметит. Ты, Илья, заранее нагрей в кузнице кусок железа добела и железо это батюшке вместо руки протяни.
Кивнул Илья Муромец.
Святогор показал рукою:
– Вот и кузница при дороге.
Вошел Илья в кузницу, разжег огонь в горниле, нашел в углу увесистый железа кусок, ухватил железо клещами, поработал мехами, и добела тот кусок накалил.
И отправились богатыри ко дворцу. Однако по мосту не шли, во дворец не входили. Узенькой извилистой тропкой в ущелье спустились, к самому основанию той скалы, на вершине которой дворец стоял.
Здесь и увидел Илья Муромец великое диво: не скала то была, а голова великанища. И стояли богатыри у него на груди. Сам великан среди гор лежал. Видно, спал.
Прокричал Святогор громовым голосом:
– Здравствуй, батюшка! Это я приехал, твой сын.
Шевельнулся великанище, богатыри едва на ногах устояли. Дрогнул в вышине каменный дворец. Посыпались в ущелье обломки скал и льда. Раскрыл великан слепые глаза:
– Ох, не вижу я тебя, Святогор, сын мой! А хотелось бы посмотреть, каким ты стал.
Тяжело вздохнул великан. Оттого поднялся такой ветер, что Илью Муромца с Буркой едва не унесло.
Сказал батюшка Святогоров:
– Давно тебя не было, сын. Откуда приехал ты ныне, рас- скажи старику.
– Я был на Руси!.. – прокричал Святогор.
– Что же видел ты, что же слышал на Святой Руси?
– О, отец! Я много там видел чудес, и много любопытного слышал. Об этом после расскажу!.. Привез я богатыря со Святой Руси. Теперь он побратим мне, зовут его Илья Муромец!..
Опять вздохнул великан:
– Как жаль, что увидеть его не могу и услышать. Хочу хоть руку пожать. Где ты, богатырь святорусский? Давай поздороваемся. Испытаю силушку твою.
И поднял великан исполинскую каменную руку.
Илья Муромец уж этого ждал – протянул батюшке Святогорову для рукопожатия раскаленное железо. С силою невероятной сжал великан это железо, задумался на минуту.
Потом отпустил и говорит:
– Да, сильны русские богатыри. Достойно ты, Илья, выдержал мое рукопожатье. Гости теперь у нас, сколько хочешь. А ежели хочешь, сыном моим зовись.
Закрыл великан глаза свои незрячие. Видно, опять заснул. А Святогор с Ильей поднялись тогда в каменный дворец.
И не день, и не два гостил Илья Муромец у Святогора, а целых полгода. За это время многим повадкам богатырским научил Илью славный Святогор. Воинское искусство знал Святогор в совершенстве. В полной мере и передал. Ничего не утаил от побратима. Видел, что этому богатырю русскому можно и душу раскрыть и сердце свое доверить.