Слыл Садко человеком затейливым; и то верно – не любил он, чтоб было у него, как у всех. Он и в хоромах своих новых все по-своему устроил: окошек много сделал – в небе солнце, и в палатах у Садко солнышко, в небе месяц ясный, и в палатах у Садко месяц светит; а еще Садко потолки под небо расписал и много-много серебряных звезд к тем потолкам подвесил. Такая красота получилась, что Садко подолгу из палат своих не выходил – все небом расписным и звездами любовался.
Так он день любовался, любовался и другой, а на третий день захотелось с кем-нибудь красотой этой поделиться.
И зазвал Садко к себе гостей на почестен пир – много людей пригласил уважаемых и знатных, мудрых и в делах удачливых; в первую же очередь пригласил настоятелей новгородских. Столы под небесами расписными расставил Садко, прислуга угощений наготовила, блюд нанесла – перышку упасть негде. Сидели уважаемые гости, ели-пили, серебряными звездами любовались, долгие беседы вели.
Меды у Садко были духмяные, а пиво крепкое, вино было сладкое, да сильно в голову ударяло, к тому еще и сбитни подавали. Захмелели, разгорячились гости, про небеса расписные скоро забыли, начали каждый своим хвастаться... Один бессчетной золотой казной похвалялся, другой – силой да удачей молодецкой, третий – добрым конем, четвертый – славным отечеством, вольным Новгородом, пятый – бойким местом торговым, шестой – старым батюшкой, а седьмой, безумный, – молодой женой-раскрасавицей.
Шум поднялся за столами – все говорили, никто никого не слушал. Но тут возвысили голос старцы почтенные, настоятели новгородские и сказали такие слова:
– Что-то вы все гости кто чем похваляетесь, а хозяин дома, устроитель пиршества, скромно молчит... Или ему похвастать нечем? Или у него хоромы не самые большие в Новгороде? Или у него торговля не самая прибыльная? Или дружина не самая верная, корабли на самые быстрые? Или жена у него не самая красивая?
Пожал плечами Садко купец, старцам, настоятелям новгородским поклонился:
– Всем доволен я, почтенные отцы. Всего, о чем мечтал со младенчества, достиг. А коли хотите, чтоб я чем похвастал, – извольте.... Казна золотая у меня такая, что, сколько б ни тратил, не истощается. Одежд дорогих у меня полные сундуки; так много, что всего я и износить не в силах. Дружина моя столь верна, что в огонь и в воду за мной пойдет безропотно...
Были за столами и такие гости, какие сказанным речам не поверили:
– Нам давно ведомо, что Садко за словом в карман не лезет.
Распалился тут Садко:
– А побьемся, кто не верит, о велик заклад, что повыкуплю я все товары новгородские – и худые, и добрые. Так повыкуплю, что во всем Новгороде долго товаров не будет. А коли не повыкуплю, тридцать тысяч положу в городскую казну...
Настоятели новгородские потехе были рады, Садко на слове поймали и ударили о велик заклад.
На другой день Садко рано разбудил свою дружину. Каждому дал по тяжелому кошелю злата-серебра, еще дал каждому по телеге с конем и велел скупать товары все подряд по городу – и худые, и добрые. И сам Садко деньгами запасся и пошел прямиком в гостиный ряд, что на самом берегу Волхова.
Целый день скупали товары Садко и дружина, целый день возили покупки на склады. Все товары новгородские скупили и почти все московские; совсем немного осталось. Подумали: завтра последнее скупим.
А назавтра с новыми деньгами по рынкам поехали. И сам Садко пошел в гостиные ряды. Глядь, а там вдвойне товаров прибыло – ночью подвезли из Золотой Орды. Покачали головой Садко и дружина, за работу принялись – не ударить же перед настоятелями почтенными лицом в грязь. Все подряд скупали – и худое, и доброе, – поскорее на склады везли, поскорее к прилавкам возвращались; торопились все скупить до восхода солнца. Почти все скупили молодцы, только три воза товаров астраханских и осталось – арбузов, рыбки да икорки. Решили – завтра последнее скупим...
На следующий день поехали на рынки Садко и дружина его, уже победу предвкушали. Да рано радовались: за ночь из Ганзы товаров подвезли – втрое против позавчерашнего. Прилавки от таваров заморских ломились, на пристанях корабли купеческие теснились, а по Волхову все новые подплывали.
Тут в сердцах ударил Садко шапку свою оземь и велел дружине настоятелей звать.
Скоро пришли настоятели старцы, и повинился перед ними Садко:
– Весьма дерзок я был, уважаемые отцы, когда говорил прилюдно, что Садко богаче всего Новгорода. Теперь говорю при свидетелях: нет на свете такого купца, какой мог бы выкупить все товары в Новгороде.
С этими словами верный слову Садко отдал тридцать тысяч в городскую казну... Кто-то мог бы решить, что оный случай разорил Садко; но ничуть не бывало. Крепче прежнего уважали Садко купцы, а горожане в лавки его валом валили.